— Месть — это категория человеческая, — сказала она. — Она требует эмоций, таких ярких, что не умещаются в сердце и требуют выплеска вовне. Мой сын уже давно не человек, и его эмоции связаны исключительно с физиологическими потребностями. Еда, выпивка и отправление естественных надобностей — вот все, на что он сейчас способен. Бывают моменты, когда за чекушку он способен убить. Но запланированно отомстить — нет.

Слово «месть» отдалось в голове каким-то смутным воспоминанием. Ну конечно, вот почему название принадлежавшей Сосновскому фирмы показалось Вере знакомым! ООО «Видар плюс» назвали по имени бога из скандинавской мифологии. Ну, да, конечно, Видар — бог мщения и безмолвия. Не зря бухгалтерша насмехалась над Вериными энциклопедическими знаниями. У нее действительно чего только в голове не намешано.

Вот только название это плохо сочеталось с неспособностью Василия Сосновского кому-то осознанно отомстить. Нет, за всем этим точно стоит другой человек. Образованный, умный, хитрый и беспощадный.

— Как мне найти Василия, Ольга Ильинична? Мне очень нужно узнать, кто тот человек, который оформил на него фирму и украл деньги у Молчанского, подставив того перед законом. Поверьте, это очень важно. Павел в беде, и я должна ему помочь.

— Да не агитируй ты меня, мне адреса не жалко. На Северной он живет. Дом двадцать седьмой, квартира пятнадцатая. Два звонка — это к нему.

Спустя пятнадцать минут Вера уже подъезжала к нужному ей дому. Ну надо же, а она даже не подозревала, что в их городе еще, оказывается, сохранились коммуналки! Дом оказался обычной типовой хрущевкой, такой же, в какой много лет назад жила Верина бабушка. Да и квартира, судя по расположению, была такой же — трехкомнатной, в которой две комнаты были совмещенными, а третья изолированной. Видимо, именно в ней и обитал Василий Сосновский.

Вера позвонила два раза, как велела Ольга Ильинична, но дверь никто не открыл. Тем не менее из-за нее раздавался какой-то шум, свидетельствующий, что в квартире кто-то есть. Вера позвонила еще раз, тоже безрезультатно. И еще. Наконец дверь распахнулась, и перед Верой возникла неопрятная, неопределенных лет женщина, лицо которой было скрыто за лохмами спутанных сальных волос. На руках она держала девочку лет двух, а за подол ее нестираного халата хватался чумазый пацаненок года на два постарше. Элегантно одетую Веру она осмотрела с таким изумлением, как будто увидела инопланетянина. Инопланетянку.

— Вы ко мне? — спросила она. — Из собеса, что ли? Или детей хотите отнять?

— А есть за что? — уточнила Вера. — Хотя можете не отвечать. Я по другому вопросу. Ваш сосед дома?

— Васька-то? Не, я его уже два дня не видела. Спать ложились — вроде был. Пьяный, как всегда. А утром уже не было.

— Каким утром? Вчерашним?

— Не, позавчерашним. Ну да, ни позавчера, ни вчера, ни сегодня не видели мы его.

— Мы — это кто?

— Я и дети. Мы втроем живем. Так-то Васька мирный. Как выпьет, так спит, не дебоширит никогда. А как проспится, так и за детьми присмотреть может, и суп сварить. Из моих, разумеется, продуктов.

— А могло так случиться, что он все-таки дома?

— Так что ж я, в одной квартире живого человека не замечу? Ни в туалете не столкнусь, ни в ванной, ни в кухне. Она у нас четыре метра. Но вы проходите, толкнитесь в его комнату, убедитесь сами. Только тихо там. Третий день уж тихо.

Превозмогая брезгливость, Вера зашла в чудовищно захламленный и грязный коридор. На веревке висели какие-то замызганные тряпки, из кухни доносился запах пригоревшей еды. Воздух в квартире вообще был спертый, затхлый, неприятный настолько, что комок подступал к горлу. Вера постаралась дышать ртом, а не носом.

— Каша ж у меня пригорела. — Женщина тряхнула головой, отпихнула от себя мальчика, словно он был надоедливым щенком, а девочку пересадила на другую руку. — Вот отвлекли меня, чем я теперь буду детей кормить? Другого молока у меня нету.

— Я схожу вам за молоком, — зачем-то сказала Вера, по привычке чувствуя ответственность за все, что происходит вокруг. — Сейчас мне нужно убедиться, что вашего соседа действительно нет, потом вы мне расскажете, где он может быть, а потом я схожу в магазин. Напишите мне, какие вам еще нужны продукты.

— Да любые! — Женщина всплеснула бы руками, если бы ей не мешал ребенок. — Крупа есть, мука. Консервы рыбные на суп. А больше ничего нет. Так что купите, на что денег не жалко. А Васька… Откуда я знаю, где он может ошиваться? Может, к матери убег, может, замерз спьяну под забором. Может, у друзей каких.

— А у него есть друзья? — Вера подошла к тонкой деревянной двери, отделяющей комнату Сосновского от коридора, постучала согнутым пальцем по филенке.

— Да бывает иногда ферт какой-то. Высокий, видный, надутый, как индюк. — По описанию Вера узнала Сергея Гололобова. — Нечасто. Денег оставляет или продукты приносит. Пить с ним не пьет, это нет. Но помогает — жалеет, видно.

— А кроме этого мужчины еще кто-нибудь здесь бывал? Несколько месяцев назад?

— Так кто ж его знает? Я так-то на работу хожу. Это сегодня суббота, вот я и дома. А так меня с утра до вечера не бывает, санитарка я в психиатрической больнице. На две ставки работаю, потому что денег не хватает.

Вера слушала вполуха, поскольку житейские обстоятельства этой семьи не имели никакого отношения к ее важному делу. Она снова постучала в дверь, за которой по-прежнему было тихо, потом толкнула ее. Замок оказался незапертым, с легким скрипом деревянная дверь поехала к стене, открывая взгляду ужасно загаженную комнату, в которой не было ничего, кроме старого письменного стола, заставленного пустыми бутылками, рассохшегося шкафа с отсутствующими дверцами и матраса, брошенного прямо на пол, без всякой кровати. На этом матрасе, на спине, неловко запрокинув голову, лежал мужчина. По его позе было ясно, что он давно и непоправимо мертв.

— Васька… — прошептала сзади потрясенная соседка и завизжала протяжно, на одной высокой ноте.

— Прекратите, — прошептала Вера, чувствуя, что ее сейчас вырвет.

Не помня себя, она выскочила из квартиры на лестничную площадку, рванула оконную створку, втянула в легкие, словно слипшиеся от смрада оставшейся за спиной квартиры, морозный уличный воздух, немного отдышалась, достала телефон и позвонила Олегу Асмолову. Тот, кто затеял смертельную каверзу против Павла Молчанского, устранял ненужных свидетелей, обрывая все ниточки, которые могли к нему привести.

Василий Сосновский наверняка знал человека, который воспользовался его документами для открытия фиктивной фирмы и обокрал «М — софт», вот только назвать его он уже не мог.

* * *

От дома Сосновского Вера уезжала в состоянии холодной ярости. Снова все утро давать показания полиции вовсе не входило в ее планы. Тем более что случившееся с Сосновским никак не доказывало невиновности Молчанского. Неведомый преступник лишил опустившегося пьянчужку жизни утром два дня назад. Случись убийство чуть раньше или чуть позже, Вера могла бы составить своему начальнику алиби, поскольку была вместе с ним. Но во время убийства она спала на даче, где провела ночь в компании Дмитрия Крылова, а Павел Молчанский, покинув свой дом после грабежа, по его словам, ночью и утром находился дома, причем в полном одиночестве, а значит, никакого алиби у него не было. Он вполне мог доехать до квартиры Сосновского, дождаться, пока его соседка уйдет на работу, проникнуть в квартиру и совершить убийство.